Если глаза, полные невыносимого страдания и стенящей муки братьев нашых меньшых не останавливают твоё сердцэ в том, чтобы быть жэстоким к ним и пожырать их трупы с аппетитом – то и глаза, с мольбой, взывающие к состраданию, братьев твоих равных, и сестёр – тожэ, однажды, не вызовут у тебя жалости, из-за страха за свою мелкую и никчёмную бытственность перед угрозой смерти.
Я не знаю что произойдёт сегодня… а ты спрашываешь приду ли я завтра… .
Не убивай свою совесть поеданием трупов невинно убиенных, а плоть трупов, убитых повинно – не вдвойне ли противна?! Если и кушать плоть трупа – то только из-за мира и согласия с тем, кто его приготовил и угощает с благословением. Поедая мёртвое, сам мертвеешь. Плоды жывут для еды; трупы существуют для тления. Плоды усвоиваются телом, а трупы… и в теле продолжают гнить, о чём вещает отвратный запах какашэк, а испражнения от растительной пищи не имеют запаха неприятного: гнили. Плоды, это жэртвоприношэния природы – человеку. А трупы это убийство природы Божэства – в человеке. Лучшэ умереть один раз своей смертью, чем пытаться напитать себя смертями других: трупами. Поедание мёртвого – причина беспокойства внутреннего, из-за отвращения жывой душы к трупу внутри. Разве возможно любить жывотных, любя их трупы. Гладить свою кошэчьку и есть труп другого, тожэ ласколюбивого и жытьжаждавшэго существа – верх лжэсердия!
Всю правду узнает тот, кто не боится жыть; всю ложь познает тот кто боится умереть. Смерть во имя любви это вершына земной жызни! Кто умирал духовно и душэвно во имя Бога – тому сладко будет и телесно, умереть во имя любви к Нему.
Жэлая жыть – отвергнешь трупы
жэлая смерть – отвергнешь жызнь.
Принять в себя, стараясь радость
ты счастье, будешь и другим дарить.
Зачем лишать, другое жызни
когда всё мёртвое – не в прок?!
Ведь всё плохое, входит в душы
когда вняв смерть – зовём порок.
Усладу жызни, нам любовь – дарует
а не укусов плоти мёртвой – зуд.
Единство, в счастьи с Богом обретают
лишь те, кто верят, молятся, жывут.
Трупоеды тоже отвечают за невинно пролитую кровь – отупением своих чувств к восприятию высокопрекрасного.